Наверное, сейчас довольно предсказуемо было бы сказать что-то вроде " Но мистер Калвертон обожавший свой осенний плащ терпеть не мог весну и всю её светло-радсоть". Можно, но не будем, к тому же чего лгать. Относившийся к ряду индифферентных амеб, Алекс вполне трезво (местами) воспринимал и погоду за окном и людей с улыбками на тридцать два. Другое дело, не далее чем "за окном". Почти весь март маг провел в помещениях, активно используя трансгрессию и услуги каминной сети. Так что оттепель, ландыши и возвращение птиц, британец, к сожалению иль к счастью, но пропустил. Тогда что он делал сейчас, волоча свое сонное тело по влажным от утренней росы улицам Лондона?
Кеды, джинсы, темно синяя футболка поверх рубашки, небольшой, но вместительный, магическим путем естественно, рюкзак, висящий лишь одной лямкой на правом плече – Алекс неспешно, пробирался сквозь заковыристые улочки столицы. Пятница, восемь утра "радовала" количеством людей, спешащих на свой последний, на этой неделе, рабочий день. Сам маг в Министерстве взял отгул, в связи… "в связи со спонтанным желанием побывать на родине" – да, именно так и было указано в заявлении. Однако причиной этого стала отнюдь не тоска по родным полям, причиной, как всегда это бывает, стала женщина.
Стопроцентной уверенности в том, что д'Этамп придет, молодой человек, ступивший как раз на первые ступени вокзала Кинг-Кросс, не имел. Он даже не надеялся на это, убеждая себя, что письмо отправлено было скорее из-за жалости, что будет куда лучше, если София опоздает либо вообще не появиться и он спокойно проведет этот пятничный день (акцент на "спокойно"
. Убеждая себя с каждой минутой все усерднее, заглушая отнюдь не притворное волнение и желание её увидеть, вновь. Мягкая резиновая подошва неслышно ступала по, отполированному до блеска и еще на затоптанному, полу вокзала. Девятый час – кассир, продавший Калвертону два билета на поезд до Нориджа выглядела куда бодрее, чем псевдо маггл, еле разобравшийся в маггловских деньгах.
Найти четвертую платформу впрочем, не составило труда, как и свободную лаву, благо без надписи "окрашено" и спящего бомжа на ней. Хотя, это ж тебе не Лютный, а вполне цивилизованный вокзал.
Минутная стрелка на круглых часах, прикрепленных к высокому столбу, располагавшемуся на платформе, видно была слишком тяжелой. По крайней мере, достаточно, чтобы щелкнувший звук от её передвижения заставил парня поднять взор. "Пятнадцать минут девятого." Пятнадцать минут… пятнадцать – сколько раз он еще повторит эти слова у себя в голове заглушая непрерывно бегущие мысли "не придет, не придет, наверняка не придет".
Калвертон, вздохнул, тяжело и как-то хрипловато. Из кармана маг вытащил отнюдь не волшебные сигареты и столь же обычную ничем не примечательную зажигалку. Ах да, весна – пора, с которой маг начал изменять своим принципам курить трубку, по крайней мере, на людях. Тем более, неизвестно как бы магглы восприняли меняющийся от черного до едко зеленого цвета дым из трубки.
Щелчок, затяжка, полу прикрыв глаза – оставалось чуть менее получаса. Можно было вздремнуть, правда бедность лица от этого все равно не исчезнет и проблем не убавит, да и вряд ли удастся заснуть впрочем-то.
СофьБудильник должен был зазвонить в 7.30. За минуту до звонка она сама открыла глаза и просто лежала, смотря в потолок, без мыслей, без эмоций. Выключив противно и громко дребезжащий будильник, Софья села на постели, обхватив колени руками и положив на них подбородок. Она думала о сегодняшнем дне и о том, что ещё есть время отказаться, просто послав к Калвертону сову с вежливой запиской, уведомляющей, что она приболела, или занята на работе. Врать? Совсем не хотелось. Да и разве не одолевало её какое-то странное нетерпение? Не видеть человека почти четыре месяца, расставшись с ним не в очень дружеских отношениях (всё же, наверное, крупа за шиворотом его разозлила?), а потом вдруг принять странное приглашение… Да и приглашение ли? Эта записка написана то ли в приказном тоне, то ли просто дана ей в виде информации. Как бы там ни было, он всё равно куда-то отправится сегодня, с ней или без неё. Ответа на своё письмо он всё равно не получил - она предпочла отмолчаться. А какие у неё перспективы на ближайшие 24 часа? Только учёба, книги, возможно, прогулка верхом или поход по магазинам. Не очень, да? Девушка встала с кровати и подошла к окну.
Небо было чистым и светлым, сразу понятно, что сегодня апрель порадует и магов и магглов хорошей погодой. Солнце уже выглянуло из-за горизонта и выманивало на улицу, обещая все радости ясного весеннего дня. Потянувшись, Софи отправилась в ванную. Она уже знала, что решение принято. На самом деле, она решила прийти на вокзал Кингс-Кросс, как только прочла его слова на этом клочке бумаги. Просто ей нужно было скрыть от самой себя, что она готова бежать к Кавертону по первому зову. Она гнала все хмурые мысли от себя, заставляла думы о муже убираться из её головы как можно дальше… Встав под душ, она сменила горячую воду на ледяную, повторила так несколько раз, и почувствовала себя окончательно проснувшейся и бодрой. Когда она вышла из ванной, часы показывали ровно восемь. Что ж… У неё ещё достаточно времени для того, чтобы привести себя в порядок. Одежду она приготовила ещё с вечера. Маггловскую одежду, потому что на вокзале есть ещё и магглы. Девушка натянула на себя тёмные джинсы, туго завязала шнурки на лёгких кедах, одела светлую кружевную кофточку с коротким рукавом и брошкой у воротника. Теперь надо было что-то придумать с волосами… Сначала она заплела косу, критически посмотрела на себя в зеркало и подумала, что напоминает шестикурсницу. Потом сделала узел на затылке. Снова не то. Провозившись довольно долго, она наконец-то осталась довольна. Рыжие пряди были уложены в высокую прическу и крепко заколоты шпильками. С ними точно ничего не случится, если только Калвертон не решит оттаскать её за волосы. Сумка через правое плечо и талию, так удобнее. Ах, чёрт! Хотя бы немного косметики… Когда она закончила, часы показывали 8.30.
Чертыхнувшись, девушка бросилась вон из комнаты, не забыв, впрочем, на ходу брызнуть себе на шею пару раз из флакона с ландышевыми духами. Две минуты потребовалось на то, чтобы выбежать за ворота Шато и трансгрессировать в Лондон. Ещё пять, чтобы прибежать на четвёртую платформу на вокзале. Итого – 8.37. Где же Алекс? А вот он. Сидит на почти пустой платформе, на скамейке. Совсем не изменился за эти 4 месяца. Курит. Не видит её. Софи подошла к нему и встала напротив, так что заслонила ему свет.
АлексПоезд подошел в 8:20 ровно по расписанию. Двадцать минут на то, чтобы попрощаться с родственниками, взять свой багаж и войти в вагон. Да, Калвертон не спал, украдкой, исподлобья наблюдая за тем немногим количеством метушащихся на платформе людей. Под ногой окурок – просто в отличие от предыдущих двух ему не повезло с первого раза попасть в мусорный бак, а второй раз бросать никто и не собирался.
Плюнуть и сорваться не дожидаясь, войдя в вагон сразу же запереть купейную дверь – можно, но… Алекс продолжал сидеть на скамейке. Он до сих пор не мог понять своих действий, до конца не осознавая причины, пытаясь найти отговорки. Дэн попросил, он ведь сказал: сестре плохо. Плохо? Приняла бы таблетки. Плохо это как тогда у двери? Плохо это молчать всю дорогу либо спать допоздна, напрочь забыв про пресловутые 8:39.
Поезд отбывал через десять минут, ровно без двадцати. Считать время вдохами: один занимал примерно две секунды, выдох столько же. Плюс время, чтобы вновь достать пачку, пройтись пальцем по колесу зажигалки, уловить взглядом искру и поджечь (какую?) пятую по счету сигарету. Ожидание невыносимо. "А может все же плюнуть и сорваться не дожидаясь?!"
Чья-то тень внезапно закрыла солнце. Это заметил даже Алекс, пусть и прикрытым тяжелыми веками и уставленным в пол взглядом. Шея медленно развернула голову в сторону, позволяя глазам идентифицировать личность. Сначала лишь образ, штрихи, потом силуэт, все четче, будто художник расписывает чернилами живое полотно. Знакомые до боли изгибы тела, черты лица - взгляд не бегал, а плавно поднимался к рыжей копне волос, про себя невольно отмечая "Д'Этамп… Все же пришла."
Глаза мага еще секунду были прикованы к девушке, губы шевелились в несуразных, беззвучных фразах. А затем удивление спало, место занял цинизм и успокоенная нервами мизантропия.
- Пришла, - лишь констатация факта, в отличие от мыслей, не более. – Хорошо, пошли, - бросив вдобавок, вместе с окурком.
Поднявшись, Алекс небрежно накинул рюкзак на плечи и, взяв Софи за руку, потянул её в сторону поезда. У них оставалось менее трех минут, а следовало найти еще шестой вагон.
"Лондон – Норидж" – золотыми буквами на каждом вагоне. Конечно, можно было воспользоваться трансгрессией, метлами, даже каминной сетью, но Калвертон всегда ехал домой на поезде, а избавляться от вредных, закоренелых привычек всегда не легко.
СофьПришла-то она пришла… Только вот зачем? Его взгляд на ней долго не задержался. Да и на что ему-то смотреть? Похоже, что за время их общения для него не осталось никаких тайн ни в ней, ни под её одеждой. Только вот… знает ли он об изменении её статуса? Сдержал ли брат своё обещание о сохранении её тайны? Но Софи не хочет, чтобы Алекс думал, что она свободна. Наверное, поэтому на левой руке у неё блестит тонкое золотое колечко, рядом с амулетом от Флитвика. Почему у неё перехватило дыхание в тот самый момент, когда он швырнул в сторону окурок и схватил её за руку? Сердце затрепыхалось… Девушка смотрела в затылок Калвертону, гадая, зачем он её позвал и куда это теперь тащит? Они с ним в рекордное время долетели до вагона с номером шесть, нашли своё купе.
Надо же… Он взял для них купе на двоих. А Софи всегда считала его редкостным жмотом. Ей вдруг вспомнилось, что когда-то давно, кажется, в другой жизни, он просил у неё деньги за кофе. Усмехнуться не вышло. Она смогла только сесть напротив него, положить свою сумку рядом и украдкой разглядывать его лицо. Сколько они не виделись? Около трёх месяцев… А столько изменений. Говорят, что разлука существует лишь для глаз, ушей, рук, но не для сердца - близкий человек всегда в нем. Думала ли она про Калвертона за эти три месяца? Вспоминала? Конечно, она не думала о нём, когда стояла в Стоунхендже с Томасом и говорила своё «да», она не мечтала о нём, когда с Копошем вызывала духов или рылась в запретной секции библиотеки Хогвартса. Не было его рядом с ней ни в кабинете Бруствера, ни в засадах у Малфой-Менора. Но откуда тогда такое чувство, что она с ним все эти месяцы прожила вместе? Общаясь в мыслях, рассказывая каждый свой день?
Многие легче переносят разлуку, чем непрерывающуюся близость. Им с Алексом нельзя долго быть вместе. Каждый раз, когда время общения переваливает за несколько часов, приближается ощущение катастрофы. Софья отдавала себе отчёт в том, что он способен перевернуть и её мир, и жизнь. Именно поэтому она настороженно наблюдала за ним, молча, ничего не спрашивая. Захочет – сам расскажет, куда они едут и зачем всё это. У неё не было желания язвить, буйствовать, что-то ему доказывать как обычно или выяснять с ним отношения. Если бы она начала сравнивать себя теперешнюю с той, что была последний раз у Калвертона дома, то ей бы показалось, что сейчас в купе у окна сидит её бледная тень. Меньше эмоций, меньше огня, надломленность и абсолютное принятие всего.
АлексИ как это он не почувствовал холода от кольца на её теплых пальцах? Видно в силу того, что рука ухватила лишь их кончики, небрежно, почти незаметно, маня д'Этамп за собой. А сейчас на железных ступенях ведущих внутрь вагона ладонь Софии утонула в руке Алекса, а большой палец явственно ощущал тот самых холод от золотого кольца. Замужем. Будто и не знал вовсе. Память просто вычеркнула слова Дэна о том, что его сестра уже не сама, уже не свободна. Память... и алкоголь, пожалуй, который заливался в глотки на протяжении четырех суток. За что они пили, или лучше сказать какое горе запивали? Да и не было там горя вовсе, по крайней мере, со стороны Алекса. Он лишь молча выслушивал то, что заметно выпивший колдомедик повторял ему уже в пятый раз за вечер (каждый вечер), только будучи в разных позициях, начиная от кресла и заканчивая полом в коридоре: где упал – там и заснул.
Эльфи. И чем Дэну не нравился выбор младшей д'Этамп? Казалось, тот скрытный парень Том с Рейвенкло, с большим, на слизеринский взгляд потенциалом, как раз таки подходящая партия для слишком буйной и вездесущей Софии д'Этамп.
Буйной? – Калвертон скосил взгляд на свою спутницу. Она ведь ничего не сказала, ни слова. Не вырывалась и не причитала, а просто спокойно уселась напротив, стеклянным взглядом уставившись на его заспанное лицо. А где же те многочисленные вопросы, о месте прибивания, причине поездки и выбора транспорта, где все эти вопросы, к которым он так тщательно готовился по пути на Вокзал. О да, готовился, будь оно все проклято, маг хотел, чтобы поездка прошла нормально, настолько, насколько это нормальность возможна для парочки сейчас расположившейся в купе с чуть приоткрытой дверью где-то по центру вагона. Дэн, конечно, говорил, что Софии не по себе, правда причину Калвертон помнил туманно, но… Какого черта она молчит?!
Не пожалев силы, Алекс поставил локоть на стол, скрывая в ладони лицо. Откидной бежевый столик, явно не привыкший что по нему стучат и даже не кулаками, а локтями чуть дернулся. Вслед за ним дернулась и дверь, вернее была открыта проводницей проверяющей билеты. Взяв пример с д'Этамп, и не проронив ни слова, маг без особого удовольствия кивнул, на пожелание удачного пути отданного вместе с проверенными билетами и повернулся к окну. Указательный палец левой руки вырисовывал невидимые дуги, нервно проводя вдоль брови и обратно. Затем рывком переметнулся к уху, пытаясь растереть его чуть ли не докрасна. А вообще следовало бы поспать, да. Столь же резко, как и указательный палец, ранее, Алекс изменил свое положение с сидячего, на полулежащие, сложив руки на груди и чуть опустив голову. Веки закрылись сами, однако слегка дрогнули, когда поезд сдвинулся с места. А в голове лишь один вопрос: "Зачем?"
СофьНе было произнесено ни слова… Не было? Ведь они говорят, кажется, постоянно. Вот поезд тронулся, проводник уже ушёл к себе, а между ними тишина. Молчание, разделившее две банкетки. И в нём, в этом молчании немой диалог.
Как ты? Уставший? Куда тащишь меня? Столько прошло уже дней…– и лбом прижаться к стеклу, чувствуя его прохладу, прикрыть глаза.
Я не забыл. Доверяй уже мне? Стань на сегодня моей? – прикрыть глаза ладонью, чтобы не смотреть на неё.
Ты как хозяин, приходишь – уходишь, что же тебе до меня? – искоса, незаметно бросить взгляд на его закрытые глаза, убедиться, что на неё он не смотрит.
Перестань, успокойся, не порть мне очарование дня, - руки сложены на груди, он не двигается, только дышит… Спит?
И хочется, и колется… Хочется спросить его о том, как он, зачем позвал, чего нужно? И в тоже время… Разве не всё уже выяснено? Как бы там ни было, он не скажет ничего большего, чем тогда у себя в квартире. А она больше никогда не повторит того, что сказала ему там. Оконное стекло приятно холодило кожу. Мимо мелькал пригород Лондона. Калвертон спит, а что же делать ей? Говорят, если все вдруг замолчали – тихий ангел пролетел. А еще говорят, что самый близкий человек - это тот, с которым всегда найдется не только о чем поговорить, но и о чем помолчать. О чём молчат они? О его умершей подруге? О её муже, о брате, у которого тоже рушится личная жизнь? О том, чего они хотят, о чём умалчивают и не признаются самим себе.
Софи тоже прикрыла глаза и представила себе, чего бы она хотела от сегодняшнего дня с ним…
Хотелось счастливым валяться под солнышком, жевать травинку и слушать жужжание только-только проснувшейся мошкары и пение птиц. Побродить по какому-нибудь городку, купить вафель. Восторженно наблюдать за мерцающими звездами в далеком небе, и можно опять молчать, затаив дыхание. Испытывать не неловкость и скованность от общества друг друга, а ту непринужденность, какая бывает у старых друзей и любовников.
Девушка снова посмотрела на Алекса, а потом тихо встала и пересела на край его полки. Всмотрелась в лицо, сложила губы трубочкой и подула ему в глаза.
АлексОна думала, что если его глаза закрыты, он не заметит? Что если он спит, а на деле притворяется, что спит, то тайком, сквозь пелену ресниц не подсматривает за ней. Могла даже не дуть, а просто сесть рядом - ему бы вполне хватило порции её зеленых глаз. С недавних пор, как оказалось, таких жизнинеобходимых зеленых глаз.
- Д'Этамп, тебе язык вырвали или кто-то, наконец, смог наложить заклинание вечного молчания? - по привычке утвердительно спросил Калвертон не меня своего полу спящего состояния. Для завершения образа не хватало только кепки натянутой на переносицу, вот только оную маг забыл дома.
Несвойственно. О, Салазар. да вся ситуация была одним сплошным несвойственным нонсенсом, а присутствующие в ней действующие лица – случайным случаем. Их разговор на кухне, поведений пока разговор, случился еще в январе. Сейчас же красным было выделено апрельское число на календаре. Она – вышла замуж, но вместо того, чтобы наслаждаться первым временем супружеской жизни, страдает из-за мужа. Он – хм…в скором времени, возможно, станет отцом, но вместо того, чтобы сидеть и гладить набухающий живот будущей мамочки, едет в поезде на родину. Едет не один, а с д'Этамп. Почему с ней? Зачем? Опять это чертово "зачем?" – кто-то может вычеркнуть его из словаря, поменять значение, в конце концов?
- Слушай, - заметно протягивая "у" Алекс, наконец, позволил себе открыть веки полностью и даже чуть поддался в сторону рыжей и такой нехарактерно молчаливой д'Этамп, - а может ты и не София вовсе, а, - не смотря на не скрываемый насмешливый тон речи, сопровождался он вполне натуральным подозрительным взглядом прищуренных глаз. Англичанин даже взялся правой рукой за подбородок своей спутницы, поворачивая его по переменно то в левую, то праву сторону. Будто в руках и не лицо вовсе, а камень драгоценный, который необходимо на подлинность проверить. – Дэн под обороткой?
На последней фразе обычно безэмоциональная маска лица дала трещину и, все же подавив вырвавшийся смешок, но, продолжая, веселится в собственных глазах, Алекс откинулся обратно к стене. Только сейчас маг осознал, что девушка, с которой ему было так невыносимо тяжело, являлась кровной сестрой человека, с которым было до неприличия легко.
СофьИ как можно было подумать, что он, правда, заснул? Разве Алекс был столь предсказуем? И всё равно она вздрогнула от его голоса, как будто он её за руку схватил. Вздрогнула и невольно улыбнулась. От его присутствия рядом по коже бегали мурашки. Словно он ласково щекотал её электрическими разрядами. Какое забытое ощущение… Почему они не встречались всё это время? Ах да… Муж. И та сцена на кухне в Мэнор Хаусе. Если бы можно было вернуть время назад и снова пережить с ним те минуты… Но, нет. Не будет она красть маховик времени, только чтобы повторить тот день. У неё чуть дрогнули губы, как будто она хотела что-то сказать. Но не сказала. Боялась, что если скажет что-то, то начнёт говорить без умолку, вываливая на него всё, что за четыре месяца накопилось в душе. А это не в её стиле, не в её вкусе. Она не посвящала Калвертона в свои проблемы раньше, и не собиралась делать этого сейчас. Говорят, что если прорвать стену молчания не удается, то можно попробовать написать письмо…
Когда его пальцы дотронулись до её лица, она опять дёрнулась. Злясь на себя за это. Такое ощущение, что она превратилась в какого-то пугливого зверька… Она. Рыжая, постоянно меняющаяся, горящая, непредсказуемая… Сама себя сейчас ненавидела. Хотелось спросить у него, почему он о ней вспомнил… Но никак не выходило.
Дэн под обороткой?! Разве он не знает, что у её брата рот не закрывается…
Улыбнувшись, одними уголками губ, девушка отрицательно помотала головой.
- Софи, - тихо и утвердительно сказала она, а потом сделала уж совсем не свойственную для неё вещь: наклонилась и положила голову на грудь Калвертона, обхватив его плечи руками, пряча от него лицо и утыкаясь в футболку.
- Куда мы? – глухо спросила и только. Интереса в голосе слышно почти не было. А вот вдыхать его запах нравилось. Это успокаивало.
АлексО черт. Сердце ёкнуло что ли? Хотя нет, слава Мерлину, это просто поезд остановился на промежуточной станции. Постоял две минуты и двинулся дальше, вновь колыбелью тарахтя колесами по рельсами – тихо так, будто звук из ниоткуда, будто без него никак. Он создан для того, чтобы слиться с её шепотом. Софи? Разве? Точно? Непохожая на себя совершенно Софи. Сейчас такая… словно нежный цветок, а не аврор, не ведьма, не бестия, доводившая мага до Мунго. И опять эта невозможность причинить ей вред, даже боязнь прикоснутся. Дурак.
Выводит. Выводит, когда чувства острыми стрелами пронзают тело, когда хочется рвать и метать не понятно, почему и отчего. Когда желанием горишь оттолкнуть д'Этамп, и, дав себе и её оплеуху, бросить в сторону соседней койки и умучатся в вагон-ресторан. Но не можешь, потому что чувствуешь ее дыхание на своей груди, тепло рук на плечах.
Выводит. Выводит когда чувства, любые – без них проще, без них легче.
- Увидишь, - тоже тихо, на ухо ответил Калвертон, кладя руку ей на голову.
Он не понимал Софи, как не пытался он никогда не мог понять её, предугадать. Каждый раз, с каждой встречей она была разной. Вот и сейчас кардинально другой, девушка видно и сама не замечала как меняла парня. Когда-то это удалось Гизель. А еще ей удалось влюбить в себя непоколебимое сердце слизеринца. А сейчас?
А сейчас ненавистная д'Этамп лежала у него на груди, и они дышали в такт друг-другу. Точно так же в такт и молчали, и так бы можно было запросто проехать оставшиеся два с половиной часа пути.
СофьЧто такое нежность, милый,
Я не знаю, трудно объяснить...
Нежность — это как воды испить,
В жаркий полдень, возрождая силы....
Она всё же ожидала от него какой-то грубости. Готова была и к тому, что Алекс отпихнёт её, съязвит, посмеётся, заставив её огрызнуться и всё испортить, что есть сейчас между ними. А что есть? Тепло от его ладони на волосах. Легкое, ничего, по сути, не значащее прикосновение. Софи ощущала почти физически эту болезненную хрупкость их отношений. Они словно строили вместе замок из песка на морском берегу, и то один, то второй задевал, неловко поворачиваясь, этот шедевр. Или море, подбираясь всё ближе и ближе, слизывало зараз целое крыло. Ей казалось, что они с ним заперты в комнате. Прозрачной насквозь. Они её поделили, как разведённые супруги, но не разъехались, а живут вместе, стараясь не встречаться, не сталкиваться лишний раз, наблюдая за другом издалека, не разлучаясь, вздрагивая каждый раз, как кто-то из них зацепится за другого взглядом. Да, они не виделись несколько месяцев, что не помешало им вместе куда-то отправиться. И это до сих пор остаётся для неё загадкой. Хотя какая разница, куда и зачем они едут? Честно говоря, Софья может весь день провести с ним в этом купе, прижимаясь к его груди, отсчитывая удары его сердца и удивляясь, почему эти звуки кажутся ей музыкой небесной.
Солнце то заглядывало в окошко купе, то исчезало, ярко высвечивая золотые искорки в волосах Софьи. Размеренный и надёжный стук колёс успокаивал, убаюкивал, навевал сонливость. Девушка прикрыла глаза и начала дремать, прислушиваясь то к дыханию Калвертона, то к своим неспешно текущим мыслям. Она всё пыталась дать название тому, что сейчас происходило с ними. Но за Алекса ручаться не могла, мыслей его никогда не знала, и только могла строить догадки о том, что же он о ней думает. Но вот себя она понимала очень хорошо. Что же витает сейчас в воздухе? Что ей мерещится? Она всё никак не могла подобрать нужного слова. А потом оно само нашлось, когда Алекс поудобнее устроил свою руку у неё на макушке.
Нежность. Вот это чуточку щемящее, тихое, такое светлое чувство. Нежность так тонка и душевна, что ее не спутаешь ни с чем. Это словно песня серебреных колокольчиков, которая льется от сердца. Она подняла голову, чтобы посмотреть спит он или нет, и уже хотела что-то сказать, когда поезд затормозил и остановился. Тут же в тамбуре послышался неясный гул. Или почти все выходили на этой станции, или здесь была большая остановка.
@темы: МБиХ, София д'Этамп